«Региональные языки: российский и европейский опыт языковой политики»

Научная статья  доктора филологических наук, профессора Мустафиной Д.Н.

Региональные языки: российский и европейский опыт языковой политики

Аннотация. В статье рассматриваются современные тренды в языковой политике федеративных государств и регионов. Глобальный мир предъявляет новые требования к языкам и в этом контексте региональные языки становятся особенно уязвимы. Подвергнув анализу количественные и качественные характеристики языковой политики и языковой ситуации  европейских и российских регионов, автор приходит к выводу, что эффективная языковая политика регионов зависит от степени реализации синергетических процессов при языковом планировании.

Annotation. The paper considers current trends in language policy in federative states and their regions. Global world implies new requirements to languages and in this context regional languages become really vulnerable. After the analysis of qualitative and quantitative characteristics of language policy and language situationin European and Russian regions the author states that efficient language policy depends on the level of synergy in the processes of language planning.

Сложно оспорить тот факт, что основным этническим маркером этноса является язык. И, как правило, функциональная мощность языка определяет место этноса в социально-политической парадигме. Когда мы говорим о языке в политике, то опыт, в том числе и новейший, включая ситуацию на Украине, показывает, что язык может быть инструментом влияния на геополитическую обстановку, язык становится камнем преткновения и причиной конфликта, ущемление языковых прав мотивирует регионы поднимать вопросы самоопределения и т. д. Мы практически не найдем исключений, если проанализируем исторические процессы самоопределения народов и государств, процессы деколонизации, провозглашения суверенитетов – первые политические и законодательные шаги почти всегда касаются вопроса языка нации, региона, государства и т. д. Это неудивительно, язык – является символом нации, собственно прямым доказательством того, что она существует, индикатором его развития или деградации и любые процессы развития этносов, порабощения одних этносов другими не только сопровождаются, но и собственно реализуются посредством влияния на язык.

Если говорить непосредственно о языке, то скажем, изучая этимологию языка, как правило есть возможность практически безошибочно доказать некоторые очень важные исторические гипотезы. Все события, войны и завоевания, экономические связи этноса и политические явления находят свое отражение в языке. Например, изучив этимологию татарской лексики, доказав тюркское происхождение некоторых слов, и иное происхождение других терминов, ученые дают нам возможность подтвердить или опровергнуть те или иные предположения и подробно описать характерные черты быта, сфер занятости, природу, масштаб экономических связей и другие аспекты. Таким образом, язык представляет собой с одной стороны, отражение истории, с другой — это гибкий и податливый инструмент для формирования будущего и влияния на него.

Сегодня глобальный мир предъявляет новые требования. Стандартизация всех отраслей и аспектов жизнедеятельности общества – один из трендов и неотъемлемых процессов глобализации. Для того, чтобы мир функционировал, как единый организм, а именно такое определение глобализации сейчас дается в современных аналитических изданиях, представители мира, особенно те, кто влияет на него, должны понимать друг друга. Любые задержки скорости передачи информации, ее обработки при принятии решений в глобальном мире недопустимы. Процессы человеческого взаимодействия реализует язык, и стандартизация процессов коммуникации ведет к неизбежной универсализации способов общения. Глобальный мир меньше всего склонен учитывать проблемы языкового многообразия. И в данном контексте, несмотря на общеприняты лозунги об уважении к многообразию, национальному, культурному, языковому, мы де-факто имеем спрос на единообразие. Именно единообразие в глобальном мире обеспечивает развитие, общее и индивидуальное, включая карьерный и социальный рост. В самое сложное положение в данном контексте попадают региональные языки. Их называют миноритарными в противовес мажоритарным, другое название — языки малочисленных народов, языки национальных меньшинств. Вопрос терминологии, к слову, особенно в советской и российской социолингвистике очень сложен. И это опять доказывает роль языка в политике. Каждое определение как правило должно учитывать определенные политические реалии той страны, в которой оно используется. В определении не должно быть ни одного сомнительного аспекта, которое могло бы дать или отнять какие-то политические полномочия представителям языковых меньшинств. Поэтому любые политические документы, касающиеся языков, как правило,  сталкиваются с проблемами терминологического характера. Для России это особенно характерно, так как,  являясь одной и самых многонациональных стран мира, в ней проживают этносы, которые в своих титульных регионах составляют большинство. К таким регионам относится и Татарстан. Подобных регионов в федеративных государствах Европы и мира не так много. Регулировать политическую обстановку в них гораздо сложнее, чем в тех регионах где представители регионального или миноритарного языка являются меньшинством.

Наиболее адекватными, на наш взгляд, являются европейские термины, которые представлены в Европейской Хартии региональных языков или языков меньшинств (далее Хартия) – основном европейском документе по языковым правам в Европе. В Хартии региональным языком назван язык, использующийся на определенной части государства, где он может являться языком большинства. Миноритарным языком называют язык, используемый на территории государства жителями этого государства, представляющими собой группу, численно меньшую, чем остальное население государства и отличающегося от официального языка или языков страны. Татарский язык является и региональным, и миноритарным, согласно этим определениям. Кроме того, он является соофициальным. То есть языком, имеющим статус официального в рамках территориальной единицы федеративного государства, на всей территории которого установлен статус общефедерального языка.

Если говорить об истории языковой политики и ее региональной составляющей, то осознание необходимости взвешенного и сбалансированного подхода к языкам и процессам, сопровождающим их функционирование, пришло во второй половине XX века. Оно развивалось совместно с признанием демократических принципов и норм в отношении прав человека на международном уровне. Меры, предпринимаемые отдельными государствами для поддержания языкового баланса, были частью стабилизации общей картины развития государства, что стало признанием концептуального характера языкового вопроса в рамках развития всех сфер жизнедеятельности любого общества. Впоследствии движения в поддержку языков приобрели международный характер, принципы отношения к языкам стали универсальными. Таким образом, возникла необходимость выделения отдельного направления политики государства, способного регулировать языковые вопросы, являющиеся, с одной стороны, уязвимыми, с другой – оказывающими влияние на основополагающие сферы общества. Термин «языковая политика» вмещает весь комплекс мер, предпринимаемых государством для достижения поставленных целей в области функционирования и развития языков. Многообразие языковых ситуаций, исторических признаков ее развития, уровней социально-экономического и культурного развития государств и регионов, функциональные возможности самих языков и ряд других причин не позволяют выработать единых механизмов реализации языковой политики. Однако языковые права в мировой практике признаны неотъемлемыми правами человека, что при всем многообразии типов языкового развития в отдельных государствах требует опоры на единые демократические принципы соблюдения прав человека. Одним из наиболее точных определений языковой политики является определение В. Т. Клокова: «языковая политика – это осознанное и целенаправленное воздействие на функциональную и структурную области языка со стороны официальных и неофициальных лиц, общественных организаций, партий, правительств, классов и проч.» [1, 1992: 215]. Автор предлагает собственное определение понятия «языковая политика»: языковая политика – это деятельность государства по регулированию собственной языковой парадигмы для приведения ее в соответствие с целями и задачами национальной политики государства.

Формирование языковой политики как отдельного направления, целью которого является разработка и реализация механизмов и схем развития языков и связанных с ним сфер, потребовало поиска фундаментальных основ и принципов, что, в свою очередь, повлекло рассмотрение языковой политики в качестве объекта научного исследования. Базой для разработки теории языковой политики является междисциплинарный подход, что более чем актуально для разработки и практической реализации языковой политики. Область языка неразрывно связана со всеми сферами жизнедеятельности общества, для этой связи характерны взаимодействие, взаимовлияние и взаимозависимость. Многогранность языкового вопроса расширяет рамки научных направлений, в контексте которых могут изучаться языковые явления и формируется непосредственно языковая политика. Таким образом, научный подход к языковой политике реализуется через исследования в области лингвистики, социологии, истории, политологии, психологии и других родственных научных отраслей. Социолингвистика – именно то функциональное звено лингвистической науки, которое позволяет изучать языковую политику и языковую ситуацию, совмещая различные научные направления. Результаты социолингвистических исследований основаны, в свою очередь, на междисциплинарном научном анализе, что повышает их ценность и практическую значимость.

Наиболее актуальной сферой компетенции языковой политики в Российской Федерации и ее национальных регионах на современном этапе являются процессы взаимовлияния и взаимодействия языков в федеративном многонациональном государстве. Достоверная научная социолингвистическая информация, безусловно, важный компонент реализации языковой политики. Инструментами языковой политики являются законодательные акты, программы, государственные проекты, работа над которыми не может ограничиваться лишь юридической компетенцией. Разработка и создание лингвистически грамотных законов и программ влечет за собой их эффективную реализацию.

Обладая мощнейшим национальным и языковым разнообразием, Российская Федерация несет ответственность за благоприятную толерантную межнациональную и межъязыковую обстановку в стране, что выдвигает языковые вопросы на приоритетный уровень и делает языковую политику как федерации в целом, так и ее национальных регионов важнейшей составляющей национальной политики государства. Европа – одна из наиболее прогрессивных частей света в области развития государственности, политики, экономики, социальной и культурной сфер. Имея общие границы и интересы, Российская Федерация и европейские страны стремятся к равноправному партнерскому взаимодействию. Такой тип взаимодействия невозможен без выработки и реализации общих принципов в концептуальных сферах деятельности партнеров.

На сегодняшний день Российская Федерация активно поддерживает партнерство с Европой и в языковой сфере. В последние годы большое внимание стало уделяться ратификации Россией главного документа объединенной Европы по поддержке языкового многообразия – Европейской Хартии региональных языков или языков меньшинств. Российская Федерация подписала Европейскую Хартию региональных языков или языков меньшинств в 2001 году, однако не ратифицировала ее. Европейская Хартия региональных языков или языков меньшинств стоит в одном ряду с наиболее важными инструментами по защите прав человека, созданными Советом Европы. С начала 1980-х годов Европейское сообщество начало инициировать мероприятия в поддержку малоиспользуемых и региональных языков. В 1982 году Европейский парламент учредил Европейское Бюро малоиспользуемых языков, которое является неправительственной организацией и имеет своей главной целью сохранение и поддержание автохтонных языков Европейского Союза и культур малочисленных народов. Офисы этой организации находятся в Дублине и Брюсселе. В большинстве стран-членов Европейского Союза Бюро малоиспользуемых языков имеет свои представительства. В 1984 году постоянная конференция местных и региональных органов власти (один из законодательных органов Совета Европы, известный сейчас как Конгресс местных и региональных органов власти Европы) организовала публичные чтения в Страсбурге, чтобы решить, каким образом сохранить малоиспользуемые языки, языки этнических меньшинств, региональные языки и как защитить языковые права их носителей. Главным выводом слушаний стала необходимость создания специального законодательного документа. Для создания текста такого документа была утверждена экспертная группа. Ее усилия вылились в первый проект документа, известного сегодня как Европейская Хартия региональных языков или языков меньшинств. В 1988 году проект был направлен в Парламентскую Ассамблею для обсуждения. Парламентская Ассамблея выразила благосклонное мнение по поводу данного проекта, документ был передан в Комитет Министров Совета Европы для принятия его представителями суверенных государств-членов Совета Европы. Комитет решил, что первоначальный проект не готов для принятия и создал рабочую группу для его доработки. Рабочая группа получила название «Комитет по региональным языкам». В результате работы комитета на свет появился документ, который является инструментом для согласования языкового многообразия без посягательств на суверенитет и территориальную интеграцию любого государства. Европейская Хартия региональных языков или языков меньшинств была утверждена Комитетом Министров и приняла правовую форму Конвенции. Она была открыта для подписания 5 ноября 1992 года.

Условием для вступления Хартии в силу было подписание ее 5 государствами, что произошло в 1998 году. Первыми необходимость присоединения к документу, регулирующему сохранение и поддержку миноритарных языков, признали Венгрия, Нидерланды, Норвегия, Финляндия и Хорватия. К концу 2014 года ее подписали 33 государства, ратифицировали 25, не подписали – 14 стран Европы.

К 2014 году 72 языка попали под защиту Хартии в той или иной мере. Большинство языков взяты под защиту в соответствии с положениями Хартии более чем в одной стране. Большая часть языков, которые признаны миноритарными (языками меньшинств)1, региональными2, нетерриториальными на территории европейских государств, имеют статус государственного в одной из стран Европы. Это позволяет странам, где тот или иной язык признан миноритарным, сотрудничать с тем государством, где он является государственным в сферах образования, культуры, трансграничных обменов и т. п. Особого внимания стоит тот факт, что язык Рома или цыганский язык был взят под защиту наибольшим количеством государств (17 стран). Цыганский язык – весьма уязвим вследствие определенного стиля жизни его носителей. Страны, обязавшиеся поддерживать и развивать его, в большинстве своем учитывают особенности образа жизни и традиции его носителей, пытаясь сохранить язык в рамках цыганской культуры, вводя его в систему образования, основывая специальные фонды поддержки и т. д. Русский язык взят под защиту в 5 странах (Армения, Польша, Румыния, Украина, Финляндия), татарский (включая крымско-татарский) – в 4 государствах (Румыния, Польша, Финляндия, Украина). Татарский язык на сегодняшний день является единственным из титульных языков национальных регионов Российской Федерации, кроме русского, который попал под защиту Хартии в европейских странах.

Хартия – в своем роде уникальный документ по степени его мобильности и гибкости в процессе ратификации, позволяющей учитывать исторические, политические, экономические и другие особенности каждого государства. В большинстве стран Хартия ратифицировалась специальным законом, который разрабатывался в сотрудничестве и при консультативной поддержке Совета Европы. В этом законе детализируются механизмы вступления Хартии в силу по отношению к тем или иным миноритарным языкам. В некоторых странах (Нидерланды, Румыния, Швеция, Финляндия, Чехия, Венгрия, Словения, Норвегия, Великобритания) языки разделены на две группы, в соответствии с историческими предпосылками, численностью, интегрированностью в единое социальное пространство и другими признаками. К первой группе языков применяется часть II Хартии (Цели и принципы), языки второй группы поддерживаются в соответствии с частью III, которая предполагает более конкретные меры и требует больше ресурсов. Интересен тот факт, что в Испании и Великобритании Хартия реализуется на региональном уровне, так как все полномочия в сфере языков делегированы автономиям и все мероприятия, включая расходы на выполнение положений Хартии, осуществляются за счет бюджета и других ресурсов автономий. Вступая в Совет Европы, Российская Федерация обязалась ратифицировать Хартию. Однако уникальный характер языкового многообразия России усложняет реализацию этого документа и требует последовательной работы по его адаптации к российским политическим, экономическим и социально-культурным условиям.В отношении татарского языка в республике Татарстан, ратификация Хартии не несет значительных перспектив, так как большинство мер, обозначенных в Хартии, полностью реализованы в регионе. Более того среди европейских регионов сложно найти равный Татарстану по масштабу проводимой языковой политики, за исключением некоторых испанских автономий. Наиболее перспективным ратификация Хартии представляется для татарского языка за пределами республики, где проживает значительная часть этнических татар, и где юридические полномочия соофициального статуса татарского языка не действуют.

В целом, языковая политика федеративных государств, несмотря на индивидуальные характеристики каждого государства и региона традиционно имеет некоторые общие закономерности реализации. Согласно определению Э. Ф. Володарской, языковая политика представляет собой систему способов и форм сознательного воздействия государства и общества на регулирование функциональных взаимоотношений между отдельными языками в многонациональном и многоязычном социуме.

Несмотря на многообразие языковых ситуаций и условий сосуществования и функционирования языков, языковая политика реализуется преимущественно в следующей последовательности:

1)      разработка теоретической программы, решающей вопросы данной конкретной национально-языковой ситуации;
2)      юридическая регламентация предложенной программы с учетом языкового баланса социума;
3)      обеспечение финансовой поддержки программы;
4)      внедрение разработанной программы включением рычагов исполнительной власти;
5)      обеспечение контроля за реализацией программы;
6)      анализ процессов внедрения программы с целью своевременного выявления отклонений от генеральной линии или обнаружения в ходе внедрения программы более оптимальных путей ее реализации;
7)      отбор выявленных положительных инноваций с целью уточнения и их дальнейшего внедрения в реализуемую программу [2].

На выбор основных направлений языковой политики, согласно теории Э.Ф. Володарской, на современном этапе оказывают влияние следующие факторы:
1) реальная социолингвистическая обстановка в стране: анализ предполагает качественные, количественные и оценочные показатели языковой ситуации;
2) система традиционных культурологических взглядов: оценка коммуникативной ценности, истории, эстетической и культурной престижности, функциональной самодостаточности или недостаточности;
3) повсеместная активизация процессов за признание прав миноритарных языков

Представленный выше традиционный подход, разработанный во второй половине 20 века, развиваемый и реализуемый с конца 90-х и в начале 2000-х годов принес много положительных результатов, которые вселяли оптимизм. Однако, глобализационные процессы даже 10-летней давности несравнимы с темпами сегодняшних реалий. И в отношении сохранения и тем более развития региональных языков сегодня они работают либо с малой эффективностью, либо на сохранение имеющегося потенциала, и в худшем случае не работают, вызывая деградацию языков. Поиск новых путей поддержки и развития миноритарных языков предполагает выработку новой языковой политики, федеральной и региональной. Однако следует учитывать, что количественные и качественные признаки языковой ситуации в регионе предполагают индивидуальные меры по поддержке языка. Даже в рамках одной федерации подходы к поддержке ее региональных языков должны отличаться, если предполагать эффективные меры. Татарский язык в Татарстане, где 51% татар и хакасский язык в Хакасии, где хакасов примерно 10%, и это — преимущественно сельское население, это абсолютно два разных процесса. На сегодняшний день целью социолингвистов должна стать разработка принципов языковой политики, учитывающей стремительные глобализационные риски и способной адекватно на них реагировать. Если говорить о самом благополучном регионе РФ в части языковой политики — Республике Татарстан – то в последнее время наблюдается определенные спад эффективности развития татарского языка. С одной стороны, определённые общефедеративные принятые инициативы, особенно в области образования, стали этому причиной, но с другой стороны, со стороны республики также наблюдается определенная пассивность. Реакцией на общефедеральные меры становится не ответные компромиссные инициативы, а декларация негативного влияния этих мер на татарский язык. К примеру ЕГЭ и тот факт, что экзамен сдается только на русском языке действительно подрывает традиции национального образования. Национальные школы с татарским языком обучения вынуждены переходить на русский в старших классах для подготовки выпускников к ЕГЭ, и у родителей в целом пропадает мотивация отдавать детей в национальные школы. Данный вопрос требует особого рационального подхода. На наш взгляд, принимая во внимание, что языками технической науки являются преимущественно английский и русский в нашей стране, нет необходимости сдавать экзамены по естественным наукам на татарском. Однако гуманитарные направления должны получить такую возможность. И если это аргументированно представить федеральному центру, разработав контрольно-измерительные материалы, обоснован необходимость этой меры, то мы можем продвинуться в этом направлении. Принимая во внимание, что в России 20 регионов с соофициальными языками, мы могли бы найти поддержку в этом вопросе и среди других регионов. Возвращаясь к вопросу эффективности языковой политики в процессе глобализации, необходимо обратить внимание на еще один аспект. На сегодняшний день в Татарстане имеются такие условия для поддержки регионального языка, которых нет не только ни в одном регионе РФ, но и в большинстве европейских регионов. Здесь предполагаются и нерегулируемые признаки, такие как численность титульного этноса, исторические предпосылки, опыт государственности, и регулируемые, такие как стандартизированность языка, научная база, законодательная база, присутствие языка во всех звеньях образовательной цепи, СМИ, интернете  и многое другое. Однако сегодня, мы тем не менее, не можем говорить о стабильном развитии татарского языка. Более того, озабоченность вызывают пессимистичные заявления ученых-филологов, которые еще помнят начало 90-х, темпы развития татарского в те годы и склонны предвещать татарскому языку скорую гибель. Однако при всех вышеперечисленных высоких социолингвистических показателях с чем же связана эта незначительная положительная динамика? Как показывает опыт, это может быть объяснено отсутствием синергии в регулировании языковой политики. Столь многогранная сфера как язык предполагает одновременное внимание к огромному числу сфер, можно сказать всех сфер жизни общества. Примером синергетического подхода к реализации языковой политики может служить Государственная программа РТ по сохранению и развитию языков народов РТ на 2014-2020 гг. Это документ-преемник двух предыдущих программ, каждая принималась на 10 лет с 1992 года. Новая программа масштабно охватывает большую часть сфер жизни республики, однако в итоговый вариант документа не вошло создание специального отдела при Кабинете Министров РТ ответственного за реализацию программы. На наш взгляд, именно создание такого органа, комитета или отдела по языкам, который бы координировал весь процесс, имел полномочия запрашивать любую информацию по выполнению положений программы, имел в своем распоряжении индикаторы эффективности и мог сравнивать и отслеживать динамику обеспечило бы синергию языковой политики в Республике Татарстан.

Новый глобальный мир требует новых подходов к сохранению миноритарных и региональных языков. Если не вести работу по адаптации языковой политики под реалии времени, то велик риск в короткие сроки потерять накопленный за 20 лет ресурс. Языковые процессы характеризуются инерционностью, результаты развития языка аккумулируются очень долго и с большими усилиями, а утрачиваются, напротив, в очень короткие сроки.

Литература

1. Клоков, В. Т. Языковая политика во франкоязычных странах Африки. Саратов, 1992. С. 92.
2. Володарская, Э. Ф. Модели языковой политики стран мира: сравнительно-типологический анализ / Материалы научной конференции «Язык. Культура. Общество». М.: Изд-во МИИЯ, 2009. С. 2–72.
3. Мустафина Д. Н. Функциональное развитие татарского языка и других региональных языков РФ и Европы в свете социолингвистической парадигмы. Изд-во ИНЭКА, 2012, 260 с.
4. Мустафина Д, Н., Калганова Г. Ф. Европейская Хартия региональных языков или языков меньшинств: результаты ратификации в Европе и перспективы. Изд-во Магариф, 2012, 360 с.

Примечание Файзуллина Г.Г.: Мустафина Джамиля Насыховна, заведующая кафедрой иностранных языков Набережночелнинского института(филиал) КФУ, доктор филологических наук, профессор, автор 3 монографий, более 60 статей на русском, татарском и английском языках.

Общественная работа:

Заместитель председателя Комиссии по научным и правовым основам развития языков при Кабинете Министров Республики Татарстан;

Эксперт Министерства Образования РТ по подготовке госпрограммы по сохранению и развитию языков народов РТ на 2014-2020 годы.

Стажировки:

Приглашенный профессор 2013, 2015 год – Университет Восточной Англии, Великобритания.

Гранты:

Победитель конкурса грантов:

—  Алгарыш (2012, 2015)

— РГНФ (2010, 2011, 2014)