(15 июня 2016) Лауреат Венецианского фестиваля, режиссер фильма «Овсянки» Алексей Федорченко рассказал о своем творчестве и исчезновении языков.
— Вы приехали в Казань на театральную лабораторию «Город АРТ-подготовка». Насколько вам интересен театр, не хотели бы себя попробовать в театральной режиссуре?
— В последнее время достаточно часто бываю на таких мероприятиях, потому что театр меня интересует, и я к нему подхожу постепенно, и напрашиваюсь к Олегу Лоевскому (руководителю лаборатории «Город АРТ-подготовка» — прим. ред.) уже на четвертую, если не на пятую, лабораторию. Если у меня есть возможность приехать в город, то я приезжаю, мне это очень нравится.
Я сам написал пьесу и думаю об ее постановке сейчас. Это большая пьеса, по библейским мотивам — по Второй книге Царств.
— Это будет тоже «театр не для всех»? Или вы не согласны с определением «кино не для всех» применительно к вашим картинам?
— Это надо зрителя спрашивать: «А вы считаете себя «недозрителем»? Зритель имеет право смотреть или не смотреть, я с уважением отношусь и к тем, и к другим. Мне, честно говоря, все равно. Мне больше нравится делать, чем показывать. Потому что, когда я показываю свое кино, то сразу вижу множество недочетов. У меня сразу возникает желание все перемонтировать. Поэтому я не смотрю свои фильмы.
— А критику читаете?
— Про нас больше хвалебных статей, чем критики. Поэтому, когда я читаю критику, то делаю это свысока: ладно, позлобствуйте (смеется). А иногда бывает даже интересно. Например, когда вышел фильм «Небесные жены луговых мари», то на одном марийском сайте его уже обсуждают года четыре. И картина разделила марийское общество на два равных по величине лагеря — одни хвалят и боготворят, другие ненавидят и проклинают. Я даже хочу книжку издать этих отзывов, и тех, и других. Потому что так интересно написано. Такие неожиданные отзывы, суждения и даже термины в отношении картины.
— Можно сказать, что этой картиной вы разбудили самосознание марийского народа.
— Я считаю, что этот фильм — энциклопедия марийской жизни. И впредь о марийской культуре в первую очередь будут судить по фильму «Небесные жены» — это данность. Потому что в мире об этом никто не знал. Да что там в мире, в России никто не знал, кто такие марийцы, а луговые марийцы тем более.
Мне еще нравится, что мы возвращаем в обиход какие-то слова. Например, никто не знал, что такое «овсянки». Раньше считали, что овсянка — это каша, а теперь все знают, что овсянка — это птица. Также и с марийцами, теперь знают, что это народ с богатейшей историей, философией, религией. Мне кажется, что мы много сделали для марийского народа.
— О ваших фильмах часто говорят, что все они о том, как исчезают под напором глобализации разные культуры, языки. И скоро исчезнут совсем. Для Татарстана это довольно болезненная тема…
— Так это мои слова. Так и есть. Ареал каждого языка сокращается с каждым днем. Все новые слова, которые появляются, они заимствуются из других языков. Исконные, патриархальные предметы уходят из обихода, а вместе с ними исчезают и слова. Допустим, марийский язык используется в пределах забора и двора в деревне. Пока есть главные орудия глобализма — самолеты, интернет, телевизор, языки будут исчезать. С этим ничего не поделаешь. Хотя мы и стараемся этому противостоять, и немного удлинить их век. А в Йошкар-Оле молодежь уже не знает родного языка и его не преподают в школе. Но там есть газеты, театр, телепередачи, то есть это нормальный рабочий язык. Но в Казани, я думаю, что с этим дела лучше обстоят.
— Почему вы так считаете?
— Потому что здесь власть национальная, а там — русская. Главе Марий Эл Леониду Маркелову нравится строить церкви, как делали все государевы наместники в этом краю. И Йошкар-Ола, он же Царевококшайск, всегда была русским городом, там раньше марийцам нельзя было селиться в пределах 40 километров. А в Татарстане национальная власть, думающая о сохранении своей культуры. Это правильно. Мне это нравится.