Полвека знаменитый педиатр Лепский спасал ребятишек, вооружал знаниями врачей. «Клиника Лепского? Конечно, знаем!» — ответят казанцы. Но не каждый скажет, почему детская больница № 3 на улице Волкова носит имя доктора медицины, профессора, заслуженного деятеля науки РСФСР Ефима Моисеевича ЛЕПСКОГО. Полвека он был знаменитым детским врачом и одним из ведущих советских витаминологов.
В начале осени 1906 года в Казани появился одетый в безупречную, кофейного цвета тройку, с бабочкой на крахмальном воротнике крупный элегантный мужчина 27 лет. Это был сын часовщика из еврейского местечка Молодечно под Златополем, что рядом с Миргородом, выпускник медицинского факультета Берлинского университета Хаим-Рувим Мойше-Янкелевич Лепский. В Берлине он не остался, поскольку оказался там не по своему желанию, и, получив диплом, сразу же вернулся в Россию. Первокурсник Киевского университета Ефим Лепский участвовал в студенческих забастовках и из-за преследований эмигрировал. Пять лет в Берлинском университете воспитали европейца и образованного педанта. Зарубежный диплом в России полагалось подтвердить, сдав в любом университете государственные экзамены. Это и намеревался сделать Ефим Лепский, ненадолго приехав в Казань.
Ненадолго оказалось половиной века. Зацепила Казань, ее университетская детская клиника с профессором князем Петром Михайловичем Аргутинским-Долгоруковым. В ожидании экзаменов Ефим заглянул к нему. Князь встретил приветливо. Поговорили о берлинской научной работе Ефима по рахиту у профессора Гейбнера. Князь спросил гостя, почему такой крупный и сильный мужчина избрал не хирургию, скажем, а педиатрию. Ефим ответил, что, видимо, это результат воспитания в семье, где детей обожают. Петр Михайлович предложил до экзаменов постажироваться в его клинике.
Когда же Ефим Лепский принес показать профессору свой диплом российского лекаря, Петр Михайлович уже знал, что не отпустит этого начитанного элегантного молодого человека с ранними залысинами, пышными усами и упорным взглядом холодных серых глаз. Правда, взор их ласково зажигался, стоило обратить его на маленького пациента. С легкой руки князя Лепский стал Ефимом Моисеевичем. Через пять лет Петр Михайлович скоропостижно скончался от пневмонии на отдыхе в маленьком итальянском городке. Он навсегда остался для Ефима Лепского эталоном врача, ученого, гражданина. По нему Ефим сверялся всю жизнь. В 71 год он написал короткое эссе об учителе, не побоялся публично назвать себя учеником члена сановной российской княжеской семьи Долгоруких. Это было в характере Лепского − смелый, честный, открытый.
У Аргутинского клиника и наука − все на передовом рубеже. Изучаются у детей мало кому тогда известные иммунитет, аллергия, серодиагностика. Научиться этим методам князь посылает Ефима Лепского в Берн к профессору Колле, а по возвращении просит Совет университета избрать Лепского ассистентом детской клиники. Совет избрал, а попечитель Учебного округа не утвердил − не крещен. Это был путь в частную практику и работу над докторской диссертацией. В 1915-м Ефим Моисеевич защитил докторскую диссертацию, прояснявшую появление у детей внутренних аллергенов, причину мучившего малышей экссудативного диатеза. Далее Лепский экспериментально показал у некоторых детей непереносимость коровьего молока и ее возможные причины. Как это было важно при искусственном вскармливании младенцев, да и детей старше! Всю жизнь Ефим Моисеевич будет искать для грудничков и старших детей полезную пищу, не всегда молоко, увы.
Частная практика Ефима Лепского была успешной. Плюс общественная работа. Свою фонтанирующую энергию Лепский направил, конечно же, на помощь детям. Ужасающая детская смертность и поиск путей ее уменьшения в России давно волновали ученых. Михаил Ломоносов занимался этим, написал несколько работ и предложений об охране российских женщин и младенцев. Взбудоражил прогрессивные умы. Но кто же мог в те годы позволить беременным женщинам меньше работать, лучше питаться, больше спать, оставаться с младенцем после родов надолго, а не бросать его на попечение старших детей?
В дореволюционной России, чтобы поддержать демографический статус государства, женщина должна была рожать ежегодно 10 — 15 лет подряд. В Казанской губернии в 1913 году из 1000 родившихся не доживало до 1 года 340 детей, в фабричных районах Казани умирало 40 детей из 100 в возрасте до 1 года и 57 из 100 в возрасте до 5 лет. Когда в Казани учредили общества «Борьба с детской смертностью» и «Капля молока», молодой педиатр Ефим Лепский стал их активным сотрудником. Он читал лекции по рахиту, обучал матерей в двух родильных приютах вскармливанию и уходу за детьми, консультировал в фабричных яслях, как педиатр работал у профессора Алексея Николаевича Казем-Бека в Казанском отделении Всероссийской лиги по борьбе с туберкулезом, участвовал в организации в 1912 году загородной дачи – летней бесплатной колонии для «слабогрудых» школьников в селе Тогашево.
В Германскую войну Лепский – консультант в казанских госпиталях Земгора. В апреле 1917 года ему пришла депеша: «Городская управа усердно просит Вас, милостивый государь, не отказать принять на себя обязанности консультанта городской детской больницы, что в Академической слободе». Он принял. В том же году возглавил земский детский дом. Не все казанские сироты были по потере родителей. Ежедневно городские газеты в разделе «Лишние люди» сообщали о подкинутых детях, записках и вещах при них. Детей бросали в людных местах, часто на крыльце приютов и больниц. Малышей отправляли в земский детский дом. Треть из них были инвалидами детства. В детском доме с ужасающей смертностью, согласно учению князя Аргутинского, Лепский организовал Дом младенца и сносные условия для грудничков, открыл образцовую молочную кухню, обучил персонал, проводил обходы. И – бил в колокола! Гражданская война добавила сирот и беспризорников − пролетарская революция упразднила земства и земские приюты. Но детский дом Лепского недолго оставался ничейным. В 1918 году Ефим Моисеевич на 2-м съезде медицинских работников Казанской губернии добился решения о реорганизации сиротского дома, сам этим и занялся. Организация в Казанской губернии системы охраны материнства и младенчества, Матмлада, требовалась безотлагательная. Обнищание людей дошло до критического уровня, эпидемии косили голодающих детей. С 1919-го по 1921-й год Лепский заведует подотделом Матмлада Казанского губздрава, открывает Дом младенца, женскую и детскую консультации, молочную кухню, заведует заразным отделением Казанского военного госпиталя. Больных ребятишек прибывало, потребовалась, и опять срочно, новая детская больница губздрава. Лепский организовал ее в разоренном особняке купца М. П. Оконишникова на Ново-Комиссариатской улице. В июне 1920 года 2-я детская больница влилась как отделение в Клинический институт, будущий ГИДУВ.
Наступили голод 1921 — 1922 годов и нараставшие эпидемии. Мертвые и умирающие дети лежали на казанских улицах. Прохожие приносили их к Лепскому. Старшая сестра отделения вспоминала: «В то время с питанием было очень плохо. Мы имели кое-какие продукты в виде сгущенного молока, какао и некоторое количество муки. Все выпекалось при 2-й детской больнице. Дали нам лошадь, завхоза и больше ничего… Ефим Моисеевич показал общую тетрадь и повел меня в две большие палаты, там находились 18 детей от 5 до 7 лет. Это были скелеты в полном смысле слова. Он сказал: «Эти дети должны жить, мы их должны выходить, почему я и вручил эту тетрадь, в которой расписан каждый кусочек хлеба. Он сказал, что это детская холерина». Смертность в отделении была около 70 %. Очень много привозили туберкулезных. Лепский один из первых в РСФСР ввел в Казани противотуберкулезную вакцинацию новорожденных и в 1922 году опубликовал «Лекции по туберкулезу детского возраста». Дифтерию, корь тоже учились профилактировать прививками. Не напрасно Лепский столько лет занимался иммунитетом детей! Голод заставил лечить детские цингу, безбелковые отеки, изучить влияние на цингу витамина С. Помог народный способ борьбы с ней – настой еловой хвои. Эта работа стала первой по поиску и созданию витаминной пищи для детей. Правильное кормление ребенка – основа его здоровья. Но чем кормить! Нищета лишает кормящих женщин молока. Продуктов для детей нет. Помощь от государства началась, но ее еще предстоит организовать лучшим образом. Патронажная сестра детского отделения, в 1924 году проверявшая на дому новорожденных, вспоминала: «Семьи, которые нуждаются, не могут надлежащим образом ухаживать за ребенком. 45 % матерей ведут должный уход, около 30 % стараются улучшить, но нужда – преграда всему. А остальные так и живут под гнетом нужды. Но есть такие семьи, где ребенок является тяжелым бременем для матери, лишней обузой».
Лепский опять звонил во все колокола, трубил во все трубы: «Знаний и культуры грудного вскармливания нет! Суют ребенку вместо соски завязанный в тряпицу жеваный хлеб или тюрей на воде потчуют. Младенцы погибают». А что же делать женщине, если нет ни знаний, ни средств, ни времени? Чаще всего приходилось выходить на работу вскоре после родов. Женщины с малышами на руках и рады были бы получить помощь медиков, да попросту не подозревают, что она существует и кое-где уже доступна. Педиатры страны старались объяснить властям, что без сегодняшних здоровых и сильных детей через два десятка лет в стране не будет трудоспособного взрослого населения. В детское благополучие важно вкладывать государственные средства. Педиатры готовы трудиться для этого.
В 1924 году Ефим Лепский – профессор. НЭП дал недолгую передышку в борьбе за быт. В 1926 году появляется его книга «Детская консультация для детей грудного возраста». Пора жить по лучшим стандартам! И открыл в клинике детскую консультацию и молочную кухню. В консультацию потянулась сначала несмелая вереница матерей с малышами. Но вскоре вереница превратилась в неиссякающий поток! Воистину, педиатры смотрят на младенца, а заглядывают далеко-далеко вперед.
Осенью 1925 года Лепский отправился в научную командировку по организации помощи Матмладу и лечению детского туберкулеза в Англию, Германию и Францию. Вернувшись, делился не столько впечатлениями, сколько размышлениями. Чей опыт заимствовать? «Англия. … По закону Maternity and Child Welfare Act 1916 года при каждом местном органе самоуправления учреждается комитет по охране материнства и младенчества. Большинство его расходов возмещаются центральной властью в половинном размере: на организацию акушерской и врачебной помощи роженицам, наем сестер-посетительниц, на организацию учреждений, где беременные женщины, кормящие матери и дети в возрасте до 5 лет могут получать совет и лечение, на госпитальное лечение детей до 5 лет и женщин, страдающих послеродовыми заболеваниями… «Центр охраны младенчества» — это комбинированное учреждение, в котором имеются консультации для детей грудного и дошкольного возраста, для беременных. Многие из этих «центров» оказывают помощь и больным детям с незаразными и нетяжелыми заболеваниями, примерно в 400 из них есть зубоврачебные кабинеты для матерей и детей; все имеют приспособления для лечения детей светом от рахита и других заболеваний. Ни в этих учреждениях, ни в Infant Hospital не пользуются молоком коров. Низкая цифра смертности на первом году жизни в 1924 году в Англии отчасти достигнута благодаря организации охраны материнства и младенчества».
А что же разоренная войной и контрибуциями Германия? Она тоже имеет Государственный закон об охране детства 1924 года. Помогают женщинам страховые кассы − в случае родов застрахованная женщина или другой застрахованный член ее семьи получают денежные пособия. Нуждающиеся женщины могут получать их, если они и не застрахованы. Работницам фабрик работа воспрещается в течение 8 недель − 2 недели до родов и 6 недель после родов. В связи с возросшим обеднением населения в Германии сильно увеличилось количество нуждающихся детей. Около 2 300 000 детей пользуются общественной помощью. Объединяет работу по охране материнства и младенчества Берлинский государственный институт для борьбы с детской смертностью с клиникой, хорошими лабораториями, отделениями для беременных, рожениц, кормящих, для детей старшего возраста. При институте есть курсы для врачей, издаются руководства и пособия. Благодаря организации всей этой работы, технике искусственного вскармливания и прекрасно подготовленному персоналу в этих учреждениях очень мало заболеваний среди детей и очень низкая смертность.
Во Франции Национальный комитет по охране детства объединяет 1468 организаций. Они получают от государства ежегодно около 4 миллионов франков. Франция имеет законы 1913 и 1917 годов о помощи нуждающейся матери и ее ребенку, женщинам на 4 недели до и 4 недели после родов и на весь срок при кормлении ребенка грудью. Еще недавно 80 % детей на воспитании в чужой семье или в приюте погибали. Теперь эту цифру снизили до 21,2 % при средней детской смертности по стране 8,5 %. Отец многодетного семейства освобождается от военной службы в резерве тем раньше, чем больше у него детей. Старшие сыновья из семейств, где имеется больше 5 детей, служат на военной службе только 12 месяцев вместо 18. Размеры налогов понижаются в зависимости от численности семьи, это понижение может дойти до 75 %. Больше всего Ефима Моисеевича вдохновила государственная система предоставления неимущим недорогих гигиеничных квартир.
В 1927 году нарком здравоохранения ТАССР Фатых Мухамедьяров написал о профессоре Лепском, что за время работы в должности заведующего подотделом охраны материнства и младенчества им была развернута в Казани основная городская сеть учреждений Матмлада: «Развитие дела в области охраны материнства и младенчества в Татреспублике обязано знаниям и общественному опыту Е. М. Лепского».
Рахитом болело большинство детей из бедных семей. В 1927 году Ефим Моисеевич в Гейдельберге у профессора Эрнста Моро изучил методику экспериментального рахита. Внедренная в лаборатории клиники Лепского, эта методика позволила быстро и точно выяснять витаминную ценность продуктов питания, отслеживать витаминную недостаточность. Расстройства питания у детей, авитаминозы, рахит с этого времени опережают другие важнейшие темы в исследованиях клиники Лепского. Результаты десятков экспериментов и клинических работ кафедра публикует, читает в лекционных курсах, показывает на практических занятиях.
Ефим Моисеевич в 1931 году издает книгу «Экспериментальный рахит», ищет доступные для массового применения в стране противорахитические продукты, сравнивает в эксперименте на животных действие тюленьего, гусиного жира, конского сала, коровьего масла, кобыльего молока, совместно с Государственным институтом рыбного хозяйства планирует исследование антирахитических свойств рыбьего жира, начинает исследование в промышленных масштабах облучения ультрафиолетом питательных детских смесей, описывает дефицит у детей витамина С и никотиновой кислоты. Врачи и все остальные узнают от Лепского и его сотрудников о том, что в пище не только белки, жиры и углеводы, но и незаменимые соединения, дающие организму полноценное здоровье, − амины жизни, витамины. Не все они пока что известны и изучены. Лепский занимается этим. Он один из ведущих витаминологов страны. Педиатры отовсюду стремятся учиться на его кафедру в Казанский институт усовершенствования врачей.
Кстати, детских врачей в стране очень мало. В 1930 году в медицинских институтах открылись факультеты охраны материнства и младенчества. В 1933 году их переименовали в педиатрические. В Казанском мединституте этот факультет в 1932 году организовал Ефим Лепский, был его деканом и вел лекционный курс до 1955 года. Одна за другой выходили его монографии по авитаминозам и расстройствам питания у детей. В 1937 году — «Витамины», в 1941-м — «Рахит и тетания рахитиков», в 1947-м — «Острые расстройства пищеварения у детей», в 1953-м — «Гиповитаминозы в детском возрасте», в 1944 году совместно с супругой, профессором терапии Ревеккой Лепской − «Введение в клинику авитаминозов и гиповитаминозов». Книги получили врачи, не только педиатры. В условиях дефицита продуктов питания в СССР с 1917 года наука витаминология стала спасительным маяком для работы медиков и для всеобщих знаний населения о здоровье.
Летом 1941 года началась большая война. Правительству СССР было и без того ясно, что скудный рацион питания, то и дело карточная система распределения продуктов, пайки, периоды голода нехорошо сказываются на здоровье детей, а значит, призывников, и неизбежно − на боеспособности армии, трудоспособности рабочих в тылу. Массово витаминизировать пищу всегда было важно, а с началом массивных боевых действий стало необходимостью. Витаминологи экстренно понадобились. 5 декабря 1941 года, в дни, когда немецкие армии стояли на окраине Москвы, комиссариаты здравоохранения и пищевой промышленности СССР ввели в состав Президиума Всесоюзного витаминного комитета еще недавно опального, пережившего гонения и остракизм Лысенко академика Леона Орбели, а в состав комитета в числе восьми новых участников – трех заслуженных деятелей науки РСФСР казанских профессоров Ефима Лепского, Андрея Агафонова и Романа Лурию.
В 1944 году профессору Лепскому в Кремле вручили орден Трудового Красного Знамени за выдающиеся заслуги в области развития советской витаминологии, в октябре 1951-го — орден Ленина. В сентябре 1952 года Ефима Моисеевича избрали в Медицинский совет Исполкома Казанского областного Совета депутатов трудящихся − новая возможность решать проблемы детей города. Жизнь шла вперед. Страна отблагодарила за неустанный труд − заслуженный деятель науки РСФСР, орденоносец.
Но уже стоял на пороге роковой для врачей-евреев СССР 1953 год. Спасая в страшные годы испытаний ребятишек, 30 лет вооружая знаниями врачей, никогда не смог бы представить Ефим Моисеевич, что в старости его объявят в научном и медицинском мире вредителем, персоной нон грата и изгонят с кафедры и из клиники. Для увольнения формальным поводом послужила его статья 1932 года «Раса и быт в этиологии рахита». Кто-то для доноса досконально изучил его научные труды. Произошло самое страшное для старого педиатра − невозможность лечить и спасать детей. Два года он доживал в своей квартире во дворе клиники. Прогуливался по улице и саду, порою заходил в здание, заглядывал в палаты, в учебные комнаты, лабораторию. Сотрудники радовались, спешили что-то спросить про жизнь и заодно по больным, сажали пить чай. Но все это было не то, пародия.
Когда-то, в 1936 году, в самом начале фашистской войны в Испании, Ефим Моисеевич осудил своих коллег германских педиатров, молча принявших власть нацистов. Бурный, бешеный век что-то немыслимое сотворил с любимой страной его юности. Он смотрел кадры испанской кинохроники, и душа его негодовала. Где же в этой просвещенной стране Гете и Шиллера здравомыслящие люди? Он же знает их, многих замечательных педиатров! Как они могут допускать такое? Тогда заслуженный деятель науки РСФСР профессор Лепский отправил письмо в редакцию газеты «Правда»: «Уважаемый товарищ редактор! Прошу Вас поместить на страницах «Правды» мое заявление. В течение ряда лет я состоял членом немецкого Общества охраны грудных и малых детей. Захват государственной власти в Германии фашистами разрушил мое уважение к честным и прогрессивным немецким врачам и ученым, трудолюбие и знания которых я давно привык высоко ценить. Но дальнейшее развитие событий и особенно то, что происходит в Испании, заставило меня изменить свое отношение к названному обществу. Если общество, имеющее своей задачей защиту детства, не способно поднять свой голос против убийства женщин, стариков и детей в Мадриде, Бильбао, Гернике и других городах, если оно каждое свое обращение к своим членам должно заканчивать возгласом в честь Гитлера, то я не считаю более возможным числиться его членом и выхожу из его состава. Я уверен, что трудящиеся Германии вместе с трудовой интеллигенцией скоро сбросят с себя иго зашедшего в тупик фашизма. Тогда снова возникнут условия для совместной деятельности советских научных работников с прогрессивными германскими научными обществами».
Если бы мог знать тогда прямолинейный Лепский, что ужасы фашизма только начинались, что его коллег, друзей, их близких ждало бессилие перед властью и многих – страшная кончина, он бы не осудил их. В мае 1953 года он вспомнил о них, наблюдая в круглом учебном зале терапевтической клиники ГИДУВа за коллективом родного института, голосовавшим за его увольнение как врача-вредителя. Он вредил своим маленьким пациентам, убивал их скрытыми методами под видом терапии? Он? Ни один не возразил, хотя все до одного десятилетиями лечили у него своих детей, внуков и правнуков. К концу жизни он простил всех, непримиримый борец за справедливость. Сколько же он с 1906 года вылечил деток? Тысячи и тысячи? У многих уже внуки. Сколько с 1920 года выучил врачей-педиатров? Тоже тысячи! Они-то проголосуют честно.
Марина ПОДОЛЬСКАЯ
ФОТО из архивов автора, семьи Лепских и музея КГМА
Журнал «Наш дом — Татарстан» № 5 (083)